Надир Бекиров: «В современной Украине у нас нет союзников»

Конфликты вокруг самозахватов земли часто используются для нагнетания межэтнической напряженности

Дмитрий ГАЛКИН,
Симферополь
В ночь на 1 декабря в Крыму произошло событие, свидетельствующее о коренном изменении расстановки общественных сил в автономии. Молодые люди, за действиями которых наблюдала милиция, разгромили постройки, незаконно возведенные крымскими татарами возле поселка Молодежное, который находится в городской черте Симферополя.
Самовольный захват крымскими татарами земли под жилищное строительство традиционно вызывало возмущение части славянского населения полуострова. Но впервые за последнее десятилетие возмущение приняло характер масштабного погрома: в ходе акции было разрушено 420 построек. В эту же ночь неизвестные забросали бутылками с зажигательной смесью строительную площадку, на которой планируется возвести Соборную мечеть (она должна стать самым большим исламским храмом Украины). Против строительства мечети протестовали некоторые общественно-политические организации, но нападение на стройплощадку совершено впервые.
Демонстративные акции, направленные против крымских татар, свидетельствуют, во-первых, о том, что национальное крымскотатарское движение больше не представляет единой и хорошо организованной силы, поскольку ни нападающие, ни милиция, равнодушно наблюдавшая за погромом, явно не боялись быстрого и жесткого ответа. Еще семь-восемь лет назад он непременно бы последовал.
Во-вторых, власти автономии ясно дают понять, что они больше не намерены создавать для крымских татар какие-то льготные условия. А все уступки, сделанные ранее (в том числе, вероятно, и участок в Симферополе, выделенный Василием Джарты под строительство Соборной мечети), могут быть отозваны.
Что происходит в Крыму? Означают ли события 1 декабря и подобные им, что крымскотатарское движение сдает свои позиции? Сможет ли оно в обозримом будущем восстановить прежнее влияние? С этими вопросами корреспондент «2000» обратился к Надиру БЕКИРОВУ, ранее входившему в руководство Меджлиса крымскотатарского народа и представлявшему его наиболее радикальное крыло. Однако в 2010 г. он вышел из состава организации, обвинив ее лидеров в конформизме и соглашательстве. Сегодня Надир Бекиров возглавляет Фонд исследования и поддержки коренных народов Крыма.

Надир Бекиров: «Меджлису больше не доверяют, он не
контролирует электоральное и политическое поведение
крымских татар»

— Чем, на ваш взгляд, объясняются силовые акции, организованные в ночь на 1 декабря? Кому они могут быть выгодны? Можно ли их рассматривать как сознательную провокацию, направленную на то, чтобы столкнуть крымских татар и славянское население Крыма?
— Честно говоря, не верится, что эти акции были направлены на то, чтобы вызвать столкновения на межэтнической почве. Если бы с помощью подобных действий хотели вызвать конфликт, погром организовали бы не глубокой ночью, когда рядом с постройками никого нет, а днем, когда есть кому встать на их защиту. Показательно, что за действиями погромщиков наблюдала милиция. Очевидно, что ее прислали для того, чтобы не допустить силового противоборства, если бы крымские татары попытались остановить погром.
Что касается нападения на стройплощадку Соборной мечети, то там и разрушать-то нечего, и все это хорошо знают. Единственное, что там было, — вагончик, в котором находился сторож, и очень хорошо, что он не пострадал. Если бы нападение было совершено днем, оно получило бы значительно больший резонанс и действительно могло бы побудить верующих к жестким ответным действиям. Но организаторы акции явно не ставили перед собой подобную задачу.
— Так чего же они добивались?
— Как известно, ответственность за разрушение построек крымских татар взяло на себя молодежное крыло партии «Русское единство», утратившей былую популярность и уже не являющейся сколько-нибудь заметной политической силой. Между тем ее лидеры не собираются уходить с политической сцены и, вероятно, надеются завоевать поддержку избирателей на выборах в Верховный Совет АРК и местные органы власти.
Интересно, что протестные действия крымских татар, возводящих дома в поселке Молодежный, координирует движение «Адалет» («Справедливость»), которое примыкает к Меджлису.
Я далек от предположения о закулисном сговоре руководства Меджлиса и «Русского единства». Это попросту невозможно представить. Но вполне допускаю, что какие-то люди в руководстве Крыма могут быть заинтересованы в том, чтобы несколько укрепить пошатнувшиеся позиции этих организаций. Теперь они могут предстать в качестве защитников интересов этнических общин, от имени которых выступают. «Русское единство», деятельность которого во многом направляется крымской властью, сумело привлечь внимание своих традиционных сторонников — наиболее радикально настроенной части славянского населения.
Меджлис в свою очередь получил возможность организовать протестные акции в защиту социальных и культурных прав крымских татар. Тем более приближается 10 декабря — День прав человека, когда можно будет организовать безопасный для власти митинг, который позволит Меджлису в очередной раз выступить в роли заступника и защитника.
Крымские татары все больше разочаровываются в его деятельности. Об этом ясно говорят результаты голосования на прошедших парламентских выборах. Меджлис еще 28 июля подписал соглашение с «Батькивщиной», в соответствии с которым обязался поддержать партию на выборах депутатов в Верховную Раду в обмен на место для бессменного лидера Меджлиса Мустафы Джемилева в проходной части списка.
Однако крымскотатарские избиратели на этот раз не откликнулись на призыв Меджлиса и попросту не пришли на избирательные участки. По имеющимся данным, из 180 тыс. избирателей крымскотатарского происхождения, проживающих в Крыму, в голосовании приняли участие менее 38%. А политическую силу, за которую призывал голосовать Меджлис, поддержали около 37 000 крымских татар, остальные 143 000 либо не пошли на выборы, либо голосовали против указаний Меджлиса. Это чрезвычайно важный сигнал.
Очевидно, что крымские татары больше не доверяют Меджлису — организации, претендующей на единоличное руководство национальным движением. Это косвенно вынужден был признать и Мустафа Джемилев, выразивший сожаление по поводу того, что «крымских татар пришло на избирательные участки мало». Это значит, что крымскотатарское национальное движение оказалось в кризисе, способном привести к его расколу и радикализации наиболее активной его части.
Именно этого, по-видимому, и опасается действующее руководство Крыма. Оно боится, что после выхода из кризиса движение станет более радикальным, а его требования — более жесткими. Поэтому власти Крыма хотели бы помочь Меджлису вернуть утраченные позиции, в то же время не слишком его усиливая.
— Что вызвало кризис крымскотатарского национального движения? Крымские татары больше не считают нужным бороться за те цели, которые они раньше ставили перед собой, в частности за создание национальной автономии?
— Кризис стал неожиданностью только для тех, кто плохо знаком с ситуацией, сложившейся в крымскотатарской среде. Он стал назревать достаточно давно, приблизительно с начала 2000-х годов, и был практически неизбежен.
Спад долгое время удавалось скрывать, поскольку украинская политическая элита и журналистское сообщество рассматривают в качестве представителей крымских татар исключительно Мустафу Джемилева и Рефата Чубарова. Они же в свою очередь были напрямую заинтересованы в том, чтобы изображать национальное движение сильным, популярным и влиятельным, не обращая внимания на то, что этот образ полностью не совпадает с действительностью.
Нужно сказать, что в кризисной ситуации сегодня оказались многие национальные движения тюркских народов, в том числе поволжских татар, азербайджанцев, узбеков. При этом, замечу, поволжские татары имеют собственную автономную республику, а азербайджанцы и узбеки — государства, в которых они являются титульной нацией.
В современных условиях защитить национальную культуру, традиции и мировоззрение нельзя без борьбы. Но бюрократия, управляющая Азербайджаном или Узбекистаном, заинтересована прежде всего в сохранении стабильности, поэтому она боится роста гражданской активности.
То же можно сказать и о Меджлисе, который фактически отказался от борьбы, чтобы обеспечить своему руководству наиболее комфортные условия существования. Его лидеры не желают слушать критические высказывания в свой адрес, стремятся единолично определять политику организации, сводят демократические процедуры к пустой формальности. Как можно заметить, это напоминает поведение лидеров некоторых государств, также определяющееся желанием распоряжаться ресурсами народа и решать его судьбу ничем не рискуя, ничем не поступаясь, преследуя в первую очередь личные интересы.
Подобная позиция лидеров привела к катастрофе Народный рух Украины — в начале 1990-х он представлял собой влиятельную политическую силу, а в наши дни превратился в карликовую партию, не пользующуюся ни популярностью, ни влиянием. Но украинцы, имеющие собственное государство, в котором они составляют большинство населения, могут рассчитывать на то, что им удастся сохранить свое самосознание, язык и культуру без национального движения.
У крымских татар, составляющих приблизительно 0,7% населения Украины и около 12—15% — Крыма, нет подобной возможности. Мы живем в стране, руководство которой не интересуется нашими требованиями и не слышит их. Поэтому если крымские татары не сумеют сформировать мощную общественно-политическую силу, способную жестко и последовательно отстаивать их права и интересы, они столкнутся с угрозой ассимиляции среди более многочисленных русских и украинцев.
Нам придется отстаивать свои права политическими средствами, несмотря на то что многие чувствуют усталость от политики, пытаются отгородиться от нее семейными делами и заботами, уйти в частную жизнь.
Подобное отношение к политической деятельности характерно сегодня не только для крымских татар. Оно охватило все слои украинского общества, все регионы, и его быстрое распространение объясняется тем, что институты политической демократии в Украине практически не действуют, а как создать работоспособные — неизвестно. В крымскотатарской среде положение дел осложняется еще предательством лидеров национального движения.
Однако на его будущее я смотрю с оптимизмом.

Надир Бекиров: «Мы будем добиваться
создания в Крыму национальной
автономии»

«Придут новые активисты»

— Вы верите, что власть в ближайшем будущем изменит свое отношение к проблемам крымских татар?
— К сожалению, на украинскую власть бессмысленно возлагать какие-то надежды. Я верю в возрождение крымскотатарского национального движения. Поэтому мы не имеем права отказываться от своих требований, какими бы утопичными они ни казались сегодня, с какими бы трудностями мы ни сталкивались в своей агитационной и политической деятельности. Наши требования должны оставаться неизменными: мы и в сложившейся ситуации должны добиваться создания национальной автономии.
Сейчас мы переживаем период стагнации, вызванный отсутствием механизмов, обеспечивающих смену лидеров Меджлиса. Но у данного явления есть и положительные стороны. У людей появилась возможность проанализировать то, что случилось, понять, что нужно делать дальше. Уверен, что общественная ситуация скоро изменится, и возникнут условия для нового подъема крымскотатарского движения. В него придут новые активисты, больше полагающиеся на собственные силы и не следующие слепо за вождями. В результате вырастут шансы на успех.
На наших глазах происходит обновление крымскотатарского движения. В него приходят молодые люди, которые еще многого не умеют и подчас плохо представляют, как заниматься общественно-политической деятельностью. Поэтому они пока не могут преодолеть кризисные явления. Но я ясно вижу признаки того, что наше национальное движение постепенно возрождается, причем на совершенно новой основе.
В частности, 17 общественных и религиозных организаций чуть менее года назад создали новое общественное объединение — Крымскотатарский народный фронт, который успешно сочетает работу в информационном пространстве и «уличную» активность. Эта коалиция провела два массовых общенациональных собрания 18 мая и 18 октября на центральной площади крымской столицы, стала организатором протестных акций, установила взаимодействие с политическими партиями страны и органами государственной власти, приняла участие в международных форумах, включая мероприятия под эгидой ООН.
— Но и обновленное движение будет добиваться национальной автономии? Может, было бы лучше отказаться от этого требования, раздражающего многих крымчан и мешающего взаимодействию крымскотатарских организаций с руководством автономной республики и центральной властью?
— От этого требования отказываться нельзя. Для любого народа стремление создать собственное государственное образование совершенно естественно. Более того, это необходимое условие его самостоятельного существования и развития. Если крымскотатарский народ прекратит борьбу за национальную автономию, он утратит общую цель, которая его объединяет, и окончательно сойдет с исторической сцены. Мне непонятно, почему украинское руководство не идет навстречу крымским татарам в этом вопросе, провоцируя тем самым противостояние между крымскотатарскими организациями и органами власти.
Казалось бы, понять стремление крымскотатарского народа совсем нетрудно. Возможно, власть обманывается наступившим затишьем, связанным с тем, что крымские татары разочаровались в лидерах, так и не сумевших решить ни одной наболевшей проблемы. Но это затишье не затянется надолго, и обновленное национальное движение будет отстаивать право крымскотатарского народа на автономию намного более жестко, чем это делает нынешний Меджлис.
Кстати, до сих пор идея национальной крымскотатарской автономии все еще почему-то пугает значительную часть других этнических общин Крыма. На мой взгляд, абсолютно безосновательно — во многих странах существуют такие автономии, неважно, как они называются, и большей частью это динамический компромисс между разными группами населения, позволяющий снимать проблемы путем переговоров и правовых решений, а не противостоять друг другу на баррикадах.
Представители большинства национальностей, проживающих в Крыму, имеют за его пределами или независимые государства, или национальные административно-территориальные образования, будь то евреи, русские, армяне, марийцы, французы или буряты. Даже постоянно поживая в Украине, они вряд ли согласились бы, чтобы их народы были лишены права на государство или автономию далеко за ее пределами. Почему-то признать за крымскими татарами такое же право они не хотят.

Поможет ли заграница...

— Крымские татары, проживающие в других странах, поддерживают требования о создании национальной автономии?
— Они предпочитают не высказываться по данному вопросу, и рассчитывать на их действенную помощь бессмысленно. Они боятся вызвать недовольство собственных правительств, а потому будут избегать какой-либо деятельности, выходящей за рамки гуманитарной сферы.
— Могут ли крымские татары рассчитывать на помощь Турции или Румынии? В этих странах существует организованная и достаточно активная крымскотатарская диаспора. Способна ли она повлиять на позицию властных структур этих государств?
— Позиция Турции и Румынии будет определяться исключительно национальными интересами этих стран, точнее говоря, тем, как понимает эти интересы турецкая и румынская правящая элита.
В Турции действительно сохранилась многочисленная диаспора, поддерживающая социальные и культурные инициативы крымскотатарской общины Крыма, привлекая иногда и государственные структуры. Но для Турции важны тесные отношения с Украиной, которыми она, конечно же, не станет рисковать ради создания в Крыму крымскотатарской автономии.
Турция всегда помогала крымским татарам ровно настолько, насколько это допускало руководство Украины. Кроме того, она заинтересована в укреплении украинского государства, в увеличении его оборонного потенциала. А потому не будет поддерживать какие-либо общественные организации, находящиеся в конфликте с украинской властью.
Это хорошо понимает и руководство Меджлиса, а потому воздерживается от жестких заявлений (и тем более от действий), несмотря на то что правительство Крыма явно стремится подорвать его влияние.
Что касается Румынии, то там крымскотатарская диаспора примерно в сто раз меньше турецкой — около 30 тыс. чел. Однако она также существенно помогает в реализации различных проектов, организации и проведении мероприятий.
Положение крымскотатарской диаспоры в Румынии на порядок лучше, чем на исторической родине, в Крыму. Да и в социальном отношении и с точки зрения поддержки национальной культуры крымские татары в Румынии чувствуют себя довольно уверенно. Поэтому они дорожат хорошими отношениями с правительством.
Оно, возможно, не возражало бы против создания Крыму национальной автономии, поскольку сотрудничество с ней позволило бы расширить зону румынского влияния в Причерноморье. Но не станет вмешиваться во внутренние дела Украины, открыто поддерживая силы, выступающие за создание национально-государственного образования крымских татар. У Румынии достаточно разногласий с Украиной, и политическая элита не станет добавлять к ним еще и крымскотатарский вопрос.
Можно предположить, что в условиях острого социально-политического кризиса, если центральная власть утратит контроль над ситуацией в Крыму, внешние игроки станут более активными. Но, повторяю, в нынешней ситуации крымские татары не могут рассчитывать, что их требования о создании национальной автономии будут поддержаны Румынией или Турцией.

...И кто поддержит внутри?

— Есть ли в стране политические силы, которые поддержали бы требование крымских татар о национальной автономии, или приходится выступать в одиночестве?
— На протяжении долгого периода, который начался еще до обретения Украиной независимости, а закончился относительно недавно, после того как стал очевидным провал политики Меджлиса, крымские татары рассчитывали на поддержку так называемых национально-демократических сил.
Сперва считали своим главным политическим союзником Народный рух Украины, затем его место заняла «Батькивщина». У Руха даже в программе было записано, что партия поддержит создание крымскотатарской национальной автономии. Но записать — это одно, а добиваться этого на практике — совершенно другое. Национал-демократы неизменно отказывались от своих обещаний, как только возникала ситуация выбора и складывались благоприятные условия для их реализации.
— Под какими предлогами? И почему при этом Меджлис продолжал поддерживать национал-демократов?
— Нам долго рассказывали сказки о российской угрозе. Убеждали в том, что Россия может под предлогом защиты русскоязычного населения ввести свои войска на полуостров, если на его территории возникнет национальная автономия крымских татар. Подобные утверждения не имели ничего общего с действительностью, но руководство Меджлиса делало вид, что им верит, и сдерживало политическую активность крымскотатарского народа. Потом нас просили подождать до принятия новой Конституции, а после того как она была принята, — до победы демократических сил над «режимом Кучмы».
После «оранжевой революции», когда национал-демократы пришли к власти, крымские татары буквально со дня на день ждали правовых решений, которые должны были привести если не к появлению национальной автономии, то к каким-то важным шагам на этом пути.
Мы рассчитывали, что крымские татары наконец будут признаны народом, а не национальным меньшинством, а крымскотатарский язык получит в Крыму статус официального, который закреплен Конституцией АРК за русским и украинским языком. Но ничего этого не было и в помине.
Более того, риторика национал-демократов резко изменилась. Крымских татар стали упрекать в неблагодарности, в том, что они не ценят заботу Украины, предпринимающей огромные усилия по обустройству возвратившихся в Крым представителей депортированных народов. Бывший министр внутренних дел Юрий Луценко с удовольствием позировал во главе отряда, громящего самострой, и с дубинкой в руке грозился сурово карать тех, кто будет «захватывать украинскую землю» и возводить незаконные постройки.
При этом он, конечно же, не упоминал о том, что получить в Крыму землю на законных основаниях рядовому гражданину практически невозможно. Стало ясно, что нас предали.
Для меня момент осознания того, что в современной Украине у нас нет союзников, стал переломным в политической биографии. Мне стало ясно, что политика Меджлиса носит не просто ошибочный, а откровенно конформистский характер. Объявляя своей целью создание национальной автономии, лидеры Меджлиса не будут делать ничего, чтобы заставить власть реализовать это требование.
Правда, огромное большинство крымских татар и после «оранжевой революции» по инерции продолжали голосовать в соответствии с призывами Меджлиса. Однако сегодня никаких иллюзий больше не существует. Меджлису больше не доверяют, и он больше не контролирует электоральное и политическое поведение крымских татар. И это мне также представляется позитивным явлением, которое поможет становлению нового национального движения.
— Но сможет ли национальное движение, пусть даже и обновленное, без союзников добиться национальной автономии?
— Без союзников вести борьбу, конечно, тяжело. Но у нас нет выбора, поскольку отказываться от лозунга национальной автономии мы не имеем права. Кроме того, я убежден, что политические союзники у нас со временем обязательно появятся. Ситуация в стране, на мой взгляд, скоро изменится, и мы должны использовать грядущие перемены для решения задач, стоящих перед крымскотатарским народом. http://2000.net.ua/2000/derzhava/region/86170