Валерия Новодворская: После того, что мы сделали с Чечней, мы будем прокляты.

И не спрашивайте никогда, за что по нам в 2012 году на 12 лет или даже на всю оставшуюся жизнь прозвонит колокол. Хотя и этого мы не заслужили, "лежать бы нам до Страшного суда в неосвященном месте", прямо по Шекспиру. После того, что мы сделали с Чечней, мы будем прокляты и если не забыты, то только как отрицательный пример в учебниках истории, конечно, написанных не путинскими чиновниками от Минобразования и не сталинским обожателем историком Даниловым.
У нас сошлись две печальные даты: торжественный, хотя и горький юбилей Анатолия Приставкина, родившегося 80 лет назад, 17 октября 1931 года, и дожившего до чеченской войны; и пятая годовщина расстрела Ани Политковской, ставшей летописцем этой войны и казненной советско-российской военщиной за сочувствие чеченскому народу. Анатолий Приставкин, демократ и председатель исчезнувшей из нашей жизни ельцинской комиссии по помилованию, показал нам в своей повести "Ночевала тучка золотая", какие мерзости мы творили в Чечне в 40-е годы XX века со Сталиным в башке и с винтовкой в руке.
А в повести "Кукушата, или Жалобная песнь для успокоения сердца" он же рассказал, как советская власть в войну убивала малолетних сирот, детей "врагов народа" из спецдетдомов, где их сначала долго травили и морили голодом, заставляя стрелять в тире по портретам казненных отцов. А Аня Политковская уже в чисто документальной форме, но на языке гнева и любви описала наши зверства на чеченской войне, где командовал не аскетичный фанатик Сталин, а нарядный олигарх и диктатор Путин, который ненавидел чеченский народ не меньше Сталина и Николая I за его вечную жажду свободы.
Аню убили 7 октября, Путину в подарок, и нечего искать заказчика преступления в той стране, где верховный главнокомандующий считает жизнь журналистки вредной, а вреднее ее жизни оказывается только ее смерть. При таком настроении в государстве ни Аня, ни Наташа Эстемирова выжить не могли. Аня написала продолжение к Приставкину. Кровавый след, оставленный нами в чеченских горах, протянулся от начала XIX века до наших дней. Вы не чувствуете, как чавкает кровь у вас под ногами? Двух обвинителей российско-советского империализма, Анатолия Приставкина и Ани Политковской, нет в живых, но остались их книги. Нам никуда не скрыться от этих свидетельств.
Какая демократия, какие свободные выборы, какие Олимпиады, какое процветание? Злодейства, сотворенные в Чечне, стоят у нас на пути, и нам никогда не доплыть до Арарата, потому что кровь, пролитая за почти что 200 лет, не схлынет, пока мы не покаемся. Не ждите голубя с веткой маслины, к нам слетятся только вороны и птеродактили.
Анатолий Приставкин и Аня Политковская вместе составили свой мартиролог. К скорбным теням повешенного нами Байсангура, который не стал предателем, как хваленый Шамиль, сдавшийся Белому Царю, или как парочка сатрапов Кадыровых, младший из которых даже проспект назвал именем палача своего народа, прибавились другие достойные имена.
И Джохар Дудаев, и Аслан Масхадов, и тысячи ополченцев, погибших в неравном бою за свою землю, и десятки тысяч безымянных мирных жителей, стариков, женщин и детей, убитых вакуумными бомбами, замученных, изнасилованных и застреленных бесчисленными ульманами и будановыми.
Да, такие вот "Викторы Ивановичи", как у Приставкина в "Золотой тучке", которые, сидя в баньке, выпивают, закусывают и жалеют, что при сталинской высылке оставили кое-кого из чеченцев в живых, не добили, скажем, маленького Джохара Дудаева.
Приставкин показал, как это страшно, когда чеченским детям, отправляемым в лагеря в телячьих вагонах, не дают воды; как подло ломать камни от чужих могил и мостить ими свои тротуары; как выгоняют из дома целый народ и делят его скромное имущество, а станицу Дей-Чурт переименовывают в Березовскую; и как восстает этот народ.
Но чеченцы были способны кого-то пожалеть, например, воспитательницу Регину Петровну с двумя ее малолетками. Они убьют невинного пацана Сашку, убьют страшно и жестоко, потому что любой переселенец в их глазах враг, но они же пожалеют и оставят в живых его брата Кольку, потому что попросит за него его названый брат, чеченский мальчик Алхузур. Чеченские повстанцы и пацан Алхузур способны пожалеть, но советская солдатня не пожалеет никого. И российская - тоже.
"А перед нами все цветет, за нами все горит. Не надо думать, с нами тот, кто все за нас решит. Веселые, не хмурые, вернемся по домам, невесты белокурые наградой будут нам". Это о ком, как вы думаете? Очень подходит к российской армии, распявшей Чечню, правда? А написано про фашистов. "Идут по Украине солдаты группы Центр". Чем отличается от эсэсовцев контингент, осквернявший мечети, отрезавший мертвым чеченцам уши и укреплявший на танках красные флаги с серпом и молотом, то есть эквивалентом свастики? И все это под крики: "Мы вам напомним Сталина!".
И Лев Толстой с его "Хаджи-Муратом", и Анатолий Приставкин, и Анна Политковская кричат вам сквозь время то слово, которое выкрикивала Сандра из "Кукушат", выбегая под пули НКВД с малышом Хвостиком и падая рядом с ним. Это слово - жалость. Слово, нами забытое. Только вот в Евангелии сказано: "Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут". Мы четыре раза уничтожали чеченский народ, и какой же милости мы ждем? Ельцин раскаялся, и я молюсь, чтобы Бог простил ему Чечню. А кто станет молиться за Путина? Богородица не велит. Скольких младенцев погубил этот Ирод в Чечне и Беслане? Нет, россияне. Не будет вам Царствия Небесного. Впрочем, и на земле вас ждут казни египетские за то, что вы не отпустили чеченский народ. И мне вас не жаль. Мне некогда вас жалеть. Я оплакиваю чеченцев.
Отдел мониторинга
Chechenews.com