На фоне непрерывно укрепляющейся вертикали власти российские регионы вдруг вновь начали обнаруживать рудименты давно забытого национального и регионального самосознания. Латентный процесс обособления и суверенизации субьектов РФ, долгое время шедший за скобками официального контекста нормативных актов и положений, начал давать свои плоды. В свою очередь федеративное строительство последних лет, которое свелось главным образом к стягиванию распределительных и управленческих полномочий в Москву, привело к парадоксальным результатам – помимо традиционного “мягкого” сопротивления региональных элит, в оппозицию федеральному центру попало и зарождающееся гражданское общество в крупных региональных центрах. Со времен распада СССР национальные республики в составе РФ были источником беспокойства для центральных властей. Так, даже в образце межнационального мира – Татарстане – в этом году прокатилась волна демонстраций и пикетов по пресловутому вопросу о языке – русский или татарский, который является закамуфлированным способом обсуждения вопроса и национальном самоопределении. В последние месяцы Кремль с ужасом обнаружил, что движение за большую автономию появилось и в этнически однородных и – что еще страшнее – ресурсодобывающих регионах – например, в Сибири: митинг из серии “Хватит кормить Кавказ” в конце октября прошел в Новосибирске под лозунгом “Хватит кормить Москву!”
Казань
В начале 90-х Татарстан был очень близок к формальному обьявлению независимости – уже существовали Конституция, закон о языке, дипломатические представительства Татарстана в других странах и, конечно, силовой ресурс в виде толп националистически настроенной молодежи с зелеными повязками на головах на площадях Казани – в общем все атрибуты независимого государства. Довести дело до конца помешала малость – более 40% населения республики русской национальности, значительная доля которых была представлена в органах власти и СМИ. Пассивное сопротивление части региональной элиты, лояльной центру, в итоге привело к снятию требования полной независимости с повестки дня и выработке компромисса с Москвой. Тем не менее Татарстан остался в значительной мере флагманом движения за самоопределение среди национальных субьектов федерации и лакмусовой бумажкой центробежных тенденций в регионах России. Не случайно, что именно здесь, на передовой линии борьбы за сохранение вертикали, возникло Общество русской культуры. Мы беседуем с одним из его основателей Михаилом Щегловым.
“За годы вертикализации в высших органах власти Татарстана не осталось ни одного русского. Русские выдавливаются и из органов местного самоуправления, и из любых других властных структур. Москва предоставила республике по факту управленческий суверенитет – любые жалобы на республиканские власти и обращения к федерации спускаются для рассмотрения им же самим. Более того, русские не представлены и на культурном поле. Напуганная событиями начала 90-х годов практически вся русская культурная элита покинула республику. Их место заняли татарские писатели, журналисты, музыканты и другие выразители общественного контекста. В итоге получается, что интересы почти половины населения республики – русских по национальности – не представлены ни во власти, ни в СМИ”, – сокрушается Михаил.
Так, по его словам, в Союзе писателей Татарстана секция русской литературы состоит из 20 человек, в то время как секция татарской – из 300. Аналогичная ситуация сложилась и в журналистской среде: через Республиканское агенство по печати и массовым коммуникациям, которое распределяет заказы на информационное обслуживание органов власти – один из основных источников дохода журналистов в регионах, – правительство Татарстана имеет полный контроль над журналистской средой. Информационная политика вполне адекватна текущему моменту – создавать впечатление образцового межнационального мира и нерушимой дружбы народов. Однако иногда эмоции вырываются на поверхность – 9 июня при освещении пикета за сохранение русского языка в школах республики журналистка государственного телевидения Татарстана Эльмира Исрафилова сорвалась и прокричала пикетирующим:” Вам, оккупантам, не место на земле Татарстана! Я перегрызу горло любому за мой татарский язык!” Скандал быстро замяли, журналистку уволили, но призыв перегрызть горло разошелся по десяткам татарских сайтов, а саму Исрафилову националисты обьявили новой Сююмбике (легендарная правительница Казанского ханства в 16-м веке).
Татарские националисты представлены добрым десятком организаций, наиболее влиятельными из которых являются Татарский общественный центр и молодежное движение “Азатлык” (Свобода), основанные еще в начале 90-х. Именно они организуют ежегодный День памяти, который проводится уже 20 лет. 15 октября шествие в память татар, погибших при захвате Казани Иваном Грозным в 1552 году, собрало около 500 человек. Основным лозунгов шествия в этом году было “Наша цель – независимость!” – разумеется, на татарском. Впрочем, ошибкой было бы полагать, что сепаратистские настроения поддерживаются только группой экстремистов и политических фриков.
Как признает сам Михаил Щеглов, со стороны татарской части население существует серьезный запрос на большую автономию, независимость и даже на собственную государственность. Линии напряжения пролегают здесь иногда даже внутри семей, когда один из супругов является русским, а второй имеет татарское происхождение. Как оказалось, на практике интегрированность татар в российскую общественную структуру и их ассимиляция далеко не так успешны, как это видится со стороны. Культурные различия весьма значительны – начиная от разных представлений о роли женщины в семье и заканчивая вопросами отношений с родственниками. Поэтому часто смешанные браки распадаются, увеличивая взаимное непонимание и неприязнь между русскими и татарами. Как замечают коренные жители Казани, за последние годы национальная сегрегация только увеличивается – вплоть до того, что 15-20-ти летняя молодежь предпочитает проводить время в этнически однородных компаниях. Всего лишь 6-7 лет назад такие компании – чисто русские или татарские – были редкостью.
Обе этнические группы имеют специальные слэнговые прозвища друг для друга: русские зовут татар “чаплашка” – от слова “тюбетейка”, которую носят мусульмане, а татары в ответ называют русских женщин “маржа”, что означает “дурочка”, “простушка”. Молодежь все хуже говорит по-русски, а во многих татарских деревнях вообще нет русскоязычных. Именно там наиболее сильны националистические настроения – то, что растворяется в космополитизме городов, остается в неприкосновенности на селе и дает татарским политикам силу связи со своим народом. Михаил говорит, что за последние годы во многих когда-то чисто русских деревнях появились татарские кварталы, при этом ни одного примера обратного развития ему не известно.
Ключевое значение Татарстана подтверждает существование казанского бюро радиостанции “Свобода”, или “Азатлык”, которое начало свое вещание на татарском и башкирском из Мюнхена 58 лет назад. Это единственное представительство радио “Свобода” в России за пределами Москвы. В течение многих лет это радио было главным рупором радикальных националистов, однако после ухода Шаймиева новые власти республики решили в соответствии с текущим моментом избавиться от наиболее одиозных лозунгов. Казанской редакции предложили изменить свою информационную политику в обмен на доступ к сети проводного вещания. Спустя несколько лет последовала реакция учредителей – в декабре 2011 было обьявлено, что казанское бюро больше не будет выходить в эфир, а сосредоточится на интернет-проектах. Передачи радио “Азатлык” будут продолжать выходить на татарском на коротких волнах, правда делать их будут уже на безопасном удалении – в Праге.
В этом клубке интересов можно найти и турецкий след: пантюркистские устремления Турции нашли свое выражение в открытии весьма активного консульства Турции в Казани – одного из двух иностранных консульств в Татарстане. Второе принадлежит Ирану.
“А как реагирует на все это Москва?” – спрашиваю я Михаила. “Москва – далеко…” – вздыхает он. Эту фразу в различных вариациях мы слышали много раз в разных регионах. При движении на восток ощущение “москва далеко” начинается именно с Казани. Здесь не ходит Сапсан, а от Москвы республику отделяет полтора дня плохой разбитой дороги. Москва действительно далеко, здесь – другая Россия.
Набережные Челны
Мы едем в Набережные Челны, чтобы встретиться с одной из наиболее одиозных фигур татарского сепаратизма – Рафисом Кашаповым. Набережные Челны – город одного завода (КАМАЗ) – строил весь Союз. Парадоксально, что именно в этом плавильном котле народов выросли наиболее мотивированные борцы за татарскую независимость. Рафис Кашапов стоял еще у истоков Татарского общественного центра – знаменитого ТОЦ, гремевшего в начале 90-х. Сейчас он живет в небольшой квартире в типовой многоэтажке на окраине города. Офис ТОЦ разгромлен после последнего обыска, проведенного полицией по одному из уголовных дел, возбужденных по итогам пикетов этого года, в частности, за плакат “Татарстан – не Россия”. Поэтому мы встречаемся с ним в его квартире. Для стилизации обстановки он достает флаг ТОЦ – стоящий белый волк на зеленом фоне. “Вот, это наш флаг”, – говорит он с гордостью. “У чеченцев на флаге волк лежит, а у нас – стоит”. Волк – это популярный символ у тюркоязычных народов.
С трудом подбирая слова, Кашапов с акцентом рассказывает об истории центра. Когда-то под диктовку ТОЦ республиканские и городские власти принимали решения, а его офис был альтернативным центром власти. В начале 90-х татары были близки к обьявлению независимости, – с сожалению вспоминает Кашапов. Времена изменились, но и сейчас он полон оптимизма и ведет кипучую деятельность. Его рассказ прерывает телефонный звонок – звонят из местной партии “Яблоко”, организующей демонстрацию по итогам выборов. Татарские националисты активно включились в ее подготовку, примкнув к широкой оппозиционной коалиции. Результат сотрудничества не заставил себя ждать – местное отделение “Яблока”, по словам Кашапова, включило требование более широкой автономии для Татарстана в свою программу.
Кашапов признает, что местная полиция и власти сочувственно относятся к ТОЦ: несмотря на возбужденные уголовные дела, он на свободе и по-прежнему ведет активную политическую деятельность. Независимость Татарстана не случится завтра, – считает он, – но к этому моменту необходимо быть готовыми. В последние годы на собрания ТОЦ приходит все больше молодежи, да и в целом тематика самоопределения татар становится все более актуальной для широких слоев населения. По мнению Кашапова, игнорирование интересов национальных республик и имперская риторика Москвы рано или поздно сыграют с федеральным центром злую шутку. “Татарстан экономически самостоятелен и может прожить без России”, – считает он. Пока же ТОЦ налаживает связи с сепаратистами из других республик – вместе легче бороться за общее дело. Наиболее влиятельны националисты в Башкирии, также организации сепаратистов существуют в Удмуртии, Чувашии и в Марий-Эл.
Ситуация в Татарстане сегодня принципиально отличается от начала 90-х годов. Полностью татарская политическая и культурная элита и доминирование татар в информационном поле пока нивелируются лишь неослабевающим давлением федерального центра. Пока татары не могут зарегистрировать свою национальную партию или прямо взять курс на выход из состава федерации. Однако, дальнейший неучет интересов региона и его политических сил со стороны Кремля неибежно приведет к усилению сепаратистских настроений. Рано или поздно хватка Москвы ослабнет – именно к этому моменту готовится Рафис Кашапов и его единомышленники.
Мы покидаем Татарстан со смешанными чувствами. Выстроенные Шаймиевым безупречные автотрассы выгодно отличают республику от соседей. Посты полиции на вьездах в Татарстан построены в форме пограничных КПП. К обьявлению независимости все готово.
Новосибирск
На другом конце России, в Новосибирске, лучшие люди региона озабочены похожими проблемами. Сибирские дивизии, спасшие когда-то столицу, остались в славном прошлом. “Хватит кормить Москв!” стало лозунгом нового времени. Это уже не Россия, это Сибирь. По крайней мере так считают авторы нашумевшего документального фильма “Нефть в обмен на ничего”. Четверо активистов, занимавшихся самыми разными проектами в сфере гражданского общества в Новосибирске, включая известного художника, автора акции “Монстрация” Артема Лоскутова, пришли к одинаковому выводу о причинах проблем региона – во всем виновата Москва. На территории Сибирского федерального округа добывается 70% российской нефти и 90% газа. Назад возвращается лишь небольшая часть – бюджет Новосибирска меньше бюджета Москвы в 40 раз, хотя население меньше лишь в 8 раз. Дмитрий Марголин, один из режиссеров фильма, говорит: “Россия – это страна одного города (Москвы – прим.), это форма оккупации. Развитие Сибири идет по колониальному принципу – вывоз сырья и ресурсов в обмен на …ничего”.
В целом абстрактные разговоры о необходимости перераспределения ресурсов между центром и регионами приобретают грубую и осязаемую фактуру, стоит лишь выйти на улицу – разница в уровне инфраструктуры Москвы и остальной России очевидна и подтверждает тезис Марголина о колониальном развитии ресурсных регионов.
Именно поэтому темой фильма стала одна из классических проблем – дороги, которых, по мнению авторов, в Сибири просто нет. Наличие развитой дорожной сети, связывающей сибирские мегаполисы друг с другом, критически важно для развития региона. Сейчас же дороги скорее разделяют, чем связывают. Впрочем, финансирование инфраструктуры – это не единственная претензия новосибирцев к федеральной власти. “Необходимо перераспределение властных полномочий из центра в регионы. Иначе Россию ждет распад”, – уверен Марголин. “Сибирь может прожить без России”, – подтверждает зав. кафедрой экономики управления Новосибирского госуниверситета, доктор экономических наук, Владимир Малов.
Движение за самоопределение Сибири, получившее название “областничество”, имеет исторические корни. Оно возникло еще в середине 19-го века в среде сибирской интеллигенции и студентов. В постреволюционном хаосе 1917-го года специально собранная конференция в Томске приняла постановление “Об автономном устройстве Сибири” , в дальнейшем предполагалось построить сибирское государство на федеративной основе. Поражение армии Колчака помешало этим планам тогда, однако история повторяется вновь. В мае 2011-го в том же Томске прошла новая конференция областников, целью которой было пока не провозглашение независимости, а координация совместной деятельности и налаживание связей.
Дмитрий Марголин – типичный представитель движения областников: интеллигент, живущий в центре города, со свободной занятостью – программист-фрилансер, он имеет очень мало точек соприкосновения с властью. Его карьера общественника началась, когда полиция отказалась приехать, чтобы утихомирить соседей, которым нравилось бить в барабан глубоко ночью. Спустя полтора года переписки с властями и хождения по инстанциям полиция, наконец, приехала, но этого уже оказалось недостаточно для Дмитрия. Сейчас он стал профессиональным активистом, полностью независимым от властей, – именно с такими людьми в регионах придется договариваться Москве.
Соавтор фильма художник Артем Лоскутов разделяет взгляды коллеги на отношения с федеральным центром. За его плечами солидный диссидентский опыт – 2 уголовных дела с политическим подтекстом и 20 дней в СИЗО. Артем считает, что вопрос отношений внутри федерации необходимо ставить и решать сейчас, иначе будет слишком поздно, и развитие событий пойдет само собой по неуправляемому сценарию. Большие различия в уровне и стиле жизни между регионами России, а самое главное – между Москвой и провинцией, транспортная несвязанность огромной страны, неравная доля валового продукта, достающаяся разным частям России – все это приведет в конечном итоге к обособлению и выходу регионов – особенно тех, которые считают себя донорами – из состава федерации. И начать необходимо с налоговой системы – именно она является главным источником диспропорций, – считает депутат Госдумы от Новосибирска Евгений Локоть. Сейчас, по его подсчетам, 70% местных доходов уходит в качестве налогов в федеральный центр. Назад возвращается лишь небольшая часть, размер которой зависит от лоббистских способностей губернатора и лояльности региона в целом.
Дмитрий Марголин говорит: “Национальная идея России сейчас – это эвакуация населения в Москву. Остальная территория страны становится пустошью, хинтерландом, лишенным инфраструктуры и возможностей для развития. Но мы хотим жить здесь, мы – сибиряки!” Сибирская идентичность чувствуется в Новосибирске везде – другие люди, другая манера вождения на дорогах, даже другой, сибирский выговор. “У тебя московский акцент” – упрекают меня знакомые из Омска. Регионализм проявляется и в том, что сибирские компании, экспортирующие что-то за рубеж, предпочитают основывать свой брэнд на сибирском, но не российском происхождении. То же самое касается и сибирских туристов за рубежом – на стандартный вопрос “Откуда приехали?” они отвечают: “Из Сибири”.
“А как реагирует федеральная власть на такие акции – митинг “Хватит кормить Москву!”, фильм вот?” – спрашиваю я. “Москва – далеко…” – слышим мы в очередной раз.
Сепаратистов Татарстана и Сибири двигают совершенно разные мотивы, но одно их обьединяет: оба региона являются сырьевыми, экономически успешны и имеют прослойку городского среднего класса, не связанную клиентскими отношениями или обязательствами со старыми элитами. В обоих регионах эти классы начинают осознавать свои интересы, связанные в первую очередь с уменьшением или прекращением отправки сырьевой ренты в Москву. От того, насколько хорошо федеральная власть сможет найти компромисс с этими группами и учесть их интересы, зависит существование федерации в нынешнем виде. Пока Кремль пытается действовать исключительно через силовые структуры, в точности повторяя ошибки позднего СССР.
Уже прощаясь с группой активистов, я задаю, пожалуй, главный вопрос продюсеру фильма Александру Бакаеву – возможен ли, по его мнению, распад России в ближайшие годы? “Ты знаешь, за 3 года до распада СССР никто и предположить не мог, что это произойдет”, – улыбается он.
Опубликовано в журнале “Профиль”
Комментариев нет:
Отправить комментарий